— Где учился играть?

— Купцы с Востока попадались, показали правила. Правда они играют иначе.

Я помню, что разновидностей шахмат много и привычными они стали только недавно. А название произошло от перевода на русский с персидского «мат шаху (королю)».

— Ну-ка, покажи.

Что удивительно, сидящий напротив не знал привычную мне версию. Но она ему понравилась, и мы сыграли две игры.

— Ну ты дал, — больно стукнул меня свой лапой по плечу Аристофан. Блин, попал рядом с раной. А она только начала затягиваться. Но пришлось терпеть боль. Купец явно доволен. Ещё бы, его человек не посрамил перед гостями. Часть божественной благодати пролилась и на него. Он получил нужные сведения и теперь мы будем сидеть, пока не приплывут заморские купцы, которые подымут цены на наш товар. Насколько я понимаю, зимнее плавание здесь незначительное. Купцы оставляют суда в порту и в Новгород добираются с Балтики на санях.

Ну и отлично,

Значить у меня будет время найти покупателя на мой товар. Я ищу немчину, из мелких, который рискнёт купить у меня в обход гильдии шкурки. Моржовый клык я уже пристроил купцам с Востока. Денег много не поимел, но зато теперь у меня мешочек с дорогими пряностями и штука шёлка.

Нашу ряпушку отдал на реализацию. В одной лавке на торгу у меня появился знакомый торговец. Вот он и согласился. Товар ходовой, рыбки на торге хватает, но такой практически нет. Сразу разбирают.

Ну и раз у меня появилось время, я решил, что не хочу опять оказаться в положении фаршированного хряка. Мне не понравилось ощущение, когда тебя штопают наживую. Поэтому нашёл опытного мечника, который за несколько монет согласился давать мне уроки. Швы Скорята уже срезал и можно заниматься физическими упражнениями. И обязательно в кольчуге. Если бы в тот день я бы не поленился, но и не получил бы свои порезы.

Немолодой мужчина задумчиво смотрит на меня. Он в сомнении. Здоровый дядька с немалой силушкой не умеет держать в руках ни меч, ни саблю. Зато ему хватает здоровья крутить часами тяжёлую железку, шестопёр. Потом он сделал те же выводы, что и Скорята. Не стоит меня мучать, лучше натаскать на более умелое обращение с рогатиной и облегчённым пасынком булавы.

Да, я почти не пользовался удлинённым шипом, что мне приладил, как навершие, оружейный мастер. А, оказывается, он весьма эффективен в умелых руках. Смена темпа и вместо маховых движений резкий тычок. Веса снаряда и длины шипа хватает пробить защиту и толстый слой тёплой одежды.

— Охотник? Ну тогда всё понятно. Ты бьёшь, вкладываясь в один единственный удар. Для медведя это правильно. Но этим самым ты лишаешь себя самого убойного оружия. Ведь твоему противнику хватит и несколько порезов, чтобы истечь кровью. Да лупи не так сильно.

Немолодой охранник на торге, бывший ватажник, ходивший в дальние походы с побратимами, здорово наизголялся надо мной.

Но благодаря ему я понял, как заниматься самому. Амплитуда ударов должна быть скупой и эффективной. Особо это касалось рогатины. Несколько уколов и порезов с расстояния — и противник не у дел. Думает только о том, чтобы это поскорее закончилось.

С шестопёром я научился лучше противостоять мечнику или саблисту. Умеючи, можно сильно удивить даже самого опытного воина.

Но наставник смог также убедить меня обзавестись более статусным оружием. Коротким прямым клинком. Он не дотягивает до полноценного меча, но значительно лучше смотрится при выходе в «люди». Да и в бою сможет стать незаменимым.

Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Пришёл большой караван ганзейцев и их торговые дворы наполнились жизнью.

Эти дворы представляли собой настоящие крепости с мощным бревенчатым тыном. На территории стоят несколько жилых построек и многочисленные склады для товаров. Ну и конечно небольшая католическая кирха. Святое дело. В межсезонье дворы пустеют, остаётся только охрана. А вот зимой и особенно осенью, дворы полны торговцами, их семьями и челядью.

Аристофан сразу начал решать свои дела, а я подыскивать сговорчивого купца. Не может быть, чтобы не было желающих получить дополнительную прибыль за счёт контрабанды.

И таки нашёл. Скинул своё мех. Взамен выгодно взял десяток штук сукна. Хорошее, без узелков. А цвета яркие, наши такие любят. Так-то у нас своё сукно есть. Из льна. Но оно имеет неказистый серый цвет и фактуру. А ведь даже жене самого распоследнего землепашца хочется в воскресный день покрасоваться в церкви перед соседками нарядами. Я узнавал, выгодно, даже если скинуть оптом. Я мне куда торопиться? Если только смотаться ещё разок с Аристофаном до наступления тепла.

Дня за два до нашего отъезда на наш постоялый двор приехали небольшие санки. На двух пассажиров. Чисто городской экипаж, влекомый могучим жеребцом. Возчик потолкался и вскоре заявился к нам в комнату.

Выяснилось, что это посыльный от Григория Дурдеева. Он приглашает меня скрасить ему вечерок за партией в шахматы.

Аристофана нет рядом, но что мне мешает принять приглашение. Недолгие сборы и вот возок уже проезжает единственный мост через Волхов. Софийская сторона куда как лучше пахнет. Здесь нет благоухающего торга и вредных производств. Чуть в стороне осталась громада детинца и башня Софийского Собора. Насколько я слышал, самые престижные районы здесь это «концы» — Неревский и Людин. Основная часть богатеев проживает в Неревском конце. А мы сейчас пересекли Людин и въехали в Загородский. Возчик даёт мне скупые пояснения. Оказывается, Григорий проживает на Прусской улице. Это самая богатая улица, сплошь каменные дома. Если верить извозчику, то именно здесь проживают самые-самые.

Ну, сейчас уже стемнело и мне остаётся только верить сказанному.

А вот и дом Дурдеева. Он производит более скромное впечатление. Ежели Кошутинские хоромы режут глаз показной византийской роскошью, то здесь всё степенно. Но намекает, что самое ценное внутри и скрыто от завистливых взоров. Нас встретили и проводили в дом.

Зайдя внутрь, я остановился. Привык к иной внутренней архитектуре и убранству. В селах зажиточные товарищи объединяли несколько домов под одной крышей. В центре родительский дом, вокруг строились сыновья. Вроде как все вместе.

Городские особняки знати устроены по похожему принципу. Обязательно крыльцо. Чем богаче хозяин, тем выше и круче крыльцо.

Вход в нижнюю часть через обязательный предбанник. Он может быть богато украшен изразцами и завешан тканью, но без него никак. Это вызвано и суровым климатом в том числе. И привычкой всё выносить в сени. Из предбанника можно попасть в горницу, где и проходила, в основном, жизнь семьи. Для пиров богатые люди пристраивали особые избы, где можно вместить всех гостей. Стоящий на подклети второй этаж вмещал хозяйские покои. У того же Кошутина я был только в большом зале, пристроенном к основному зданию. Ну и мельком видел предбанник.

Глава 15

Здесь же мне показалось, что я очутился в доме 18-го века. Сразу попал в большое помещение. Отсюда широкая красивая лестница ведёт на второй этаж. Большие окна, наверное днём дают много света. Но и сейчас гигантская люстра со свечами позволяет разглядеть обстановку. На стенах картины, в углу скучает рыцарь в надраенных до блеска латах. Я имею виду только полный доспех, внутри пустота. Из небольшого зала в оба направления ведут резные большие двери. Такое ощущения, что это сквозная система. Анфиладная, когда ты попадаешь из одной комнаты в другую, не выходя в коридор.

— Прошу, Григорий Афанасьевич ждёт в библиотеке.

Мажордом представительный такой и одет как истинный немчин. Вообще странный тип, этот Григорий Афанасьевич. Явно тяготеет к западному образу жизни. Об этом говорит его одежда, манера себя везти. И этот дом должен был стоять где-нибудь на площади города Любек, а не в русском Новгороде.

Да, через две комнаты, в которых было недостаточно света, чтобы их оценить, я оказался в библиотеке.

Ну а как ещё описать помещение, где две стены заняты книжными полками. Самих книг не так много, ну может сотня. Но они большие и тяжёлые. Причём заметно, что далеко не всё на церковную тематику. В отдельных сундуках, по-видимому, рукописные свитки. У большого окна столик, за которым и сидит мой знакомый. Он ожидаемо в одеянии, похожем на халат. А в чём ещё должен встречать гостя важный помещик? Вот только наряд облицован узорчатой шёлковой тканью, что говорит о желании подчеркнуть свой статус.