— Да не, куда мне в лес-то. С моей ногой, — и он показал нижнюю конечность с негнущимся коленом.

— Так-то сосед Степан с сыном промышляют зверя, а я, стало быть, стою на рынке.

Я понаблюдал, как он ловко отделил подошедшей покупательнице шмат мяса с костью.

Познакомились, его величают Антипкой. Не только убоиной торгует. Ещё у него выставлены прикольные свистульки из глины в виде птичек. Дунул, раздался сиплый и громкий звук.

— А это моя старшенькая балуется. Лепит и отжигает в печи. Покупает народ для детишек-то.

Отдельно, чуть в сторонке, крестьяне торговались с местными продавцами, договариваясь о натуральном обмене своего урожая на нужную в хозяйстве утварь. И таких подавляющее большинство. Видимо это следствие того, что на руках у населения очень незначительная денежная масса.

Здесь же харчевни для проголодавшихся и шинок для страждущих. И они отнюдь не пустовали. Тёмные личности сомнительного вида попытались было сунуться к нам, но уткнувшись в недобрые глаза Скоряты и оценив мою фактуру, предпочли не заметить нас. Оружие мы не брали, здесь это не приветствуется. А вот ножи, с которыми и на медведя не стыдно выйти, висят на поясах.

Вечеряли мы густой похлёбкой. В ней разваренные волокна мяса, надеюсь ничего такого нам не скармливают. И овощи, хлеб ноздреватый серый, попадаются внутри куски клейкой непропеченной массы. Но в целом наелись. Невольно вспомнил стряпню Глафиры, а заодно её женские стати. Сравнил со служанкой в грязном сарафане, разносящей по столам еду. Несмотря на неопрятный вид и потрёпанную внешность, женщина пользовалась спросом у посетителей. То один, то другой охаживал её по объёмному заду. Тётка огрызалась, но так, добродушно. Было заметно, что ей это привычно и не доставляет проблем.

Если честно, я побоялся оставлять свои пожитки в номере. Ещё вчера заметил, что около нашей двери тёрся какой-то мужичок. Я его приметил внизу, на конюшне. А у меня в комнате оружие и кольчуга, которые стоят весьма немало. Я даже не говорю о «козках» с мехом. Пять свёртков лежат в сундуке, на котором я и сплю.

Поэтому с утра Скорята, как более опытный и шустрый пошёл в город, искать покупателей на наш мех. Вернулся он в полдень. На мой вопрос только довольно ощерился.

— Нашёл тут одного ганзейца из Любека. Купец завтра отплывает и не прочь прикупить мех.

Я не особо удивился, когда Скорята мне поведал, что торговля стратегическим товаром, а это был не только мех, но и пенька с дёгтем, шла только через специальные дворы Новгорода и Пскова. За этим строго следили и сами ганзейцы, и новгородские гильдии. Зато разрешалось торговать зерном, кожей, мёдом и иными дарами леса.

Но, как всегда, находятся желающие контрабандой провести нужный товар. Тем более объём для купца незначительный, но и он принесёт многократную прибыль.

Встретились мы ближе к вечеру, когда солнце пошло на убыль. Немчина пришёл в сопровождении двух крепких слуг, вооружённых дубинками. Мы тоже явились во всеоружии. Просто не хотел оставлять в комнате ничего ценного. В городе запрещалось входить чужим оружным, кроме оговоренных случаев. А вот в посаде на это никто не обращал внимание.

Купец проверил состояние меха и остался доволен, он ласково провёл ладонью по соболиной шкурке. Торговались мы беспощадно и не стало препятствием наше плохое знание немецкого. Вернее, мой напарник его вообще не ведал, а я как раз учился в спецклассе с углубленным изучением немецкого. Но то ли разволновался, то ли современный немецкий чересчур архаичен для моего уха. Понимал с пятое на десятое. Я не сильно ориентируюсь в ценах, но сходу поднял цену втрое против его и упёрся рогом. В итоге сошлись на приемлемой сумме. Купец пытался уговорить нас взять товаром. Сукном или металлом. И у меня вдруг прорезался язык, я стал довольно бойко ему отвечать. Мне срочно нужна наличность, поэтому мы стукнули по рукам. У меня на руках оказались две золотых монеты с изображением Христа. Дукаты, отчеканенные в далёкой Венеции. И десяток ганзейских серебряных талеров. Скорята чуть не облизал монеты, проверяя на зуб и на полновесность. Но остался доволен. А значить сделка была выгодной для обоих сторон. Я затрудняюсь ответить на счёт их покупательной способности. Но знаю, что золото вообще очень редкая вещь. Серебряные ордынские деньги имеют хождение. Как, впрочем, и монеты, которые чеканили наши удельные князья. А вот золотые монеты шли только как награды, навроде ордена. Не совсем понятно, как так получилось, что у ганзейца было в основном золото. Вероятно, он позаботился о том, чтобы не обременять себя тяжёлым серебром. Мы выяснили у менялы в лавке, что за дукат он даст не десять серебрушек, как казалось. А значительно больше. Здесь секрет в весовом содержании серебра. Вот возьмём новгородскую гривну 204 грамма серебра, которую приравнивали к условному рублю.

За рубль дают 200 денег.

Алтын приравнивается к двум рязанкам, или к трём новгородкам, к четырём тверским деньгам, или шести московкам.

Восемь алтын это сорок восемь денег. Которые делятся на большие и малые. Любой меняла тщательно осматривает монеты, если нужно пробует на зуб, чтобы определить состав, а потом взвешивает на малых специальных весах. Те серебрушки, что я видел, имел неправильную форму и обгрызенные края, будто мышка подточила. А немчина вручил мне монеты, выгодно отличающиеся правильной формой и чётким рисунком.

После не шибко роскошного завтрака, от прогорклой каши меня немного замутило, мы направились в город.

Нас осмотрели на воротах охранники, но пропустили без входной пошлины. Брали с лошади или телеги.

Внешний периметр города защищён земляным валом и бревенчатыми стенами. Мы заметили несколько крупных сооружений, интегрированных в оборону города. Оказалось, что это монастыри. Изначально они возводились вне черты города, но при его расширении их включили в оборонительную цепь. И сейчас именно обитающие в монастырях монахи играют важнейшую роль в случае нападения. При опасности они хватают оружие и лезут на стены.

Южные ворота прикрывает деревянный Никольский монастырь, через них мы и попали в город.

Сам Переславль раскинулся на в месте впадения реки Трубеж, её притока Мурмажа в большое пресное озеро. Насыпные валы поражают высотой, в среднем 10 метров, местами до 18. Впечатляет, правда это не помешало разорению города не только оккупантами в лице монголов и литовцев, но и своими же братьями-православными. Соседи тоже отметились в этом деле.

Землю для насыпи брали с соседних холмов и сейчас там огромные ямы, местами заполненные водой. Мы их видели вчера, прогуливаясь по окрестностям.

Архитектура города простая, трое основных ворот. Через южный прибывают караваны с Москвы. Через восточные — путь на Владимир. Ну и северные на Ярославль и Великий Новгород. Западная часть лежит вдоль Плещеева озера. На востоке река Трубеж с её притоком делит город на две части и впадает в озеро. Воды тут хватает, я ещё не упомянул о болотистой равнине с востока, которая делает затруднённым логистику с этого направления.

Московский шлях, внутри города является главной улицей города. Она пересекает его насквозь, упираясь в северные ворота. Наша задача на сегодня, получить представление о городе, для этого мы наняли пацана, которые за две медные монетки согласился стать нашим экскурсоводом.

На мой взгляд город больше был похож на привычный мне большой районный центр с разросшимся частным сектором. Пройдя чуть больше 800 метров, мы упёрлись в то, что вызвало моё невольное восхищение. Это административный центр, Красная площадь. И первое белокаменное здание, которое я здесь увидел. Роскошный одноглавый Спасо-Преображенский Собор. Заходить не стали, прошли мимо.

Красная площадь со стоящим наособицу княжеским детинцем, несомненно, являлась местом вечевых собраний. Грунт на площади был утоптан до каменной прочности. Кремль деревянный. Судя по рассказам моего спутника, здесь давно уже не сиживал свой собственный князь. Город давно уже стал вотчиной сначала великих Владимирских князей, а сейчас входил в сферу влияний великого Московского князя Василия II, прозванного за слепоту Тёмным.